Многоточие
Вот какой эпизод из своего детства я помню. Кухня. Достаточно большая, поскольку дом строился в те времена, когда знали только полнометражное строительство.
За столом остались я и бабуля. Все прочие уже давно позавтракали и умчались по своим делам. А я всё никак не могу доесть блинчик, начинённый творогом. Слушая бабулины сказки о том, каким крепким, ловким, умным становится всякий, кто не оставляет свою силу в тарелке – доедает всё, что положили, – я тем временем делаю то, чего делать не хочу. Ем. Большой холодильник ЗИЛ. На нём хлебница. На ней коробка из-под торта. Может, её забыли выбросить. Может, оставили для каких-то надобностей. И тут – идея! Я буду складывать в эту коробку всё, что не доем. А взрослые будут думать, что я, умница, всё съела. Это раз. Меня никто не будет заставлять сидеть за столом до победного конца. Это два. И три – когда начнётся война с Китаем и уже нечего будет есть, а глаза взрослых наполнятся ужасом, я, тихо и скромно, как и подобает юному герою, поставлю на стол коробку с едой. И мы выживем. И встретим победу.
Я была основательным ребёнком. Поэтому с того утра в коробку отправлялось решительно всё: надкусанные бутерброды, не осиленные котлетки, поломанные вафельки и – в качестве витамина – ненавистная варёная морковка из супа.
Я точно помню, что 15 июля 1974 года в эту кучу попал и недоеденный кусок именинного пирога. В этот день мне исполнилось пять лет. 15 июля 1974 года на острове Кипр началась гражданская война. Остров этот очень далёк от моего сибирского дома. Это не Китай, который под боком, поэтому о той войне я ничего не слышала.
А если и слышала, то не принимала близко к сердцу. Ведь это где-то там, за гранью представимого мира. 15 июля, но уже 1997 года. Республика Кипр. Город Никосия, бывший международный аэропорт. Я впервые в жизни вижу разрушенное войной здание.
Пулевые пробоины на стекле – маленькие аккуратные отверстия размером с двухкопеечную монету, и тонкая паутина трещинок в разные стороны. Странные такие знаки препинания: многоточия. Ветер шёпотом читает жёлтые полосы газет. Новости двадцатитрёхлетней давности. Стойки регистрации. Отрывной блокнот – билетная книжка. Зал ожидания. Буфет. Жёлтая полированная дверь из полированной стружки, установленная компанией: http://install--doors.ru тихо поёт на одной, очень приятной ноте. Огромные плакаты. Одни рваные, другие обгоревшие. На фотомодели – брюки-клёш, туфли на платформе, большие круглые очки. Мода первой половины семидесятых, я её помню.
Когда-то люди прилетали сюда на отдых, улетали в командировки, к родным. Когда-то здесь было шумно, багажно, разноязычно, путешественно, таможенно, информационно, дорожно. Никто здесь ничего не собирается делать. Никто ничего не будет восстанавливать. Аэропорт экстерриториален в самом абсурдном смысле этого слова. На его строения, взлётно-посадочные полосы и прочие технические сооружения вовсе не распространяются законы никакого государства. Здесь нет не только пассажиров, рабочих и служащих, но даже и сторожей. Здесь вообще никого нет, потому и сторожить что-либо – не от кого. Здесь запретная зона, начальствует над которой веснушчатый сержант Бобби, шотландец. Вергилий ты наш, в голубом берете.
Поперёк полосы раскорячился транспортный "Боинг”, в котором уже никто никогда никуда не полетит. Его дюралевое тело наискось прошито пулемётной очередью. Мы вышли на улицу. Сели в машину. Поехали. Миновали check-point с двумя автоматчиками. Британец Чарли и аргентинец Бенито. Они согласно козырнули, искренне улыбнувшись. Наше здесь появление – маленькая нечаянная радость для часовых. Пилюлька от скуки. И вдруг я услышала: тик-так, тик-так – пошли часы.
Где же я была? Неужели там действительно остановилось время? Я ничего не заметила, вступив на эту территорию, но я ясно ощутила разницу между мёртвым и живым, когда покинула зону. Тик-так, тик-так – как странно, что так громко идут ходики. Двадцатый век. Столетие войн, революций и террора. После второй мировой войны человечество упорно пытается найти какие-то способы мирно разрешать конфликты и предотвращать агрессии.
Увы, это далеко не всегда удаётся. В 1945 году была создана Организация Объединённых Наций. Как главный гарант будущего мира на земле. Мой собеседник – Вальдемар Рокошевски. Spokesman вооружённых сил ООН на Кипре. Человек, которого хорошо знают политические журналисты, озабоченные кипрской проблемой. Открытый взгляд, смущённая улыбка. Варшавянин. Биография профессионального дипломата: работать начал в 1969 году, занимаясь в польском министерстве иностранных дел проблемами европейской безопасности. Потом была Канада с должностью первого секретаря посольства. Опять родной МИД. Права граждан (очень актуально для социалистического лагеря!). Затем Швеция: первый секретарь и советник посольства. Снова родина. Теперь уже проблемы внешней экономики. В 1988 году ему предложили поехать на Кипр. Трижды отказывался: не любит живых конфликтов. В конце концов капитулировала жена. "Всё от Бога, – говорит, – поехали!” (Потом, правда, развелись. Но это уже личное.)
С профессиональной точки зрения, дипломатической, Кипр – необычайно интересная проблема. Почему? Для профессионала любой вопрос тем интересней, чем сложнее. А уж сложностей на Кипре – больше чем достаточно. Да, я не хотел сюда ехать. А теперь не хочу отсюда уезжать, покуда не увижу победы здравого смысла и доброй совести. Очень хочу увидеть, каким он будет – мирный остров Кипр. Беседуя, мы идём по военному городку. Полдень. Жара. Это центр острова, о прохладе с моря не приходится говорить. Хочется сфотографировать кого-нибудь из военнослужащих – всё-таки непривычная форма, голубые береты, – но кругом безлюдно. И тихо. Только квартет цикад громко, настойчиво, скандально повторяет извечно заданные этюды. Перед зданием штаб-квартиры – восемь флагштоков. Ровно столько стран составляют военный контингент ООН на Кипре. В середине 1997 года вооружённые силы ООН насчитывали 1173 солдата и офицера. Плюс 35 гражданских полицейских.
(Из Австрии – 315 человек, Аргентины – 396, Австралии – 20, Венгрии – 39, Ирландии – 47, Канады – 2, Соединённого Королевства – 388, Финляндии – 1.).
Некоторые государства выводят своих солдат с территории Кипра. Так, Швеция сделала это в 1986 году, Дания – в 1993-м.
От Канады служат только два офицера, хотя в общей сложности целых двадцать лет здесь дислоцировался сильнейший батальон именно от этого государства. А вообще есть ли смысл держать силы ООН на Кипре?
Такую постановку вопроса я считаю невозможной, – говорит Рокошевски. – Ни греки-киприоты, ни турки друг к другу миролюбия не проявляют. Green Line – не тихая граница! Заодно выясняется, почему эта грозная Линия – Зелёная. Карандашом именно такого цвета её провёл на карте некий генерал. Из доклада генерального секретаря ООН "Об операции Организации Объединённых Наций на Кипре (за период с 11 декабря 1996 года по 5 июня 1997 года)”: В пределах буферной зоны насчитывается 39 минных полей и мест, где установлены мины-ловушки, и с каждой стороны в пределах 500 метров от неё имеется ещё 71 минное поле. Остановитесь! Представьте!
Не одно, не два – сто десять минных полей! Эта земля засеяна не зерном, как должно быть. Ведь это север острова, самые плодородные территории. А я, когда в первый раз проезжала вдоль Зелёной Линии, ещё не зная всех реалий, всё удивлялась: надо же, как тихо. Какой законопослушный народ! Никто не пытается нарушить границу. Часто применялось огнестрельное оружие, но вооруженные силы
ООН лишь в редких случаях могли установить цель или источник стрельбы. Представители противоборствующих сторон бросали друг в друга камни, наводили друг на друга оружие и выкрикивали оскорбления. Обе стороны продолжали военное строительство. Вооружённые силы ООН выражали протест против этой деятельности, однако это мало что изменило.
Представьте себе Т-образный перекрёсток. Шляпка буквы Т – это граница. Ножка – улица города Никосия. На одной стороне улицы строят дот – долговременную огневую точку, на другой – частный, мелкобуржуазный двухэтажный особняк. И так – вдоль всей Зелёной Линии в кипрской столице. Стену из мешков с песком, сооружённую тридцать три года назад, подпирает скелет обгоревшего дома. По соседству возводится прекрасная вилла. Вид из её окон тоже будет прекрасен: дот, голубая сторожевая вышка ооновцев, белый полумесяц турецкого флага.
Многоточие. И как-то неуместно закрадываются бестактные вопросы: а почему полумесяц – на красном фоне? ведь так же изображались и серп с молотом, и свастика; почему месяц изображён – умирающий? Впрочем, не стоит глумиться над государственной символикой: какой-то смысл она всё равно несёт, и только я одна ущербна в том, что не могу разгадать всех сакральных глубин. Был вновь отмечен ряд нарушений воздушного пространства Республики Кипр. В марте и апреле 1997 года было сообщено о пяти случаях пролёта над Кипром самолётов турецких ВВС.
Несмотря на то, что с обеими сторонами было проведено в общей сложности 40 встреч на уровне начальников штабов, прогресса в этой области достичь не удалось. С 1964 года силы ООН – на Кипре. С 1964-го нет компромисса.
Совсем недавно, – продолжает Вальдемар Рокошевски, – в начале июля, лидеры общин провели переговоры в Нью-Йорке. Для следующей встречи выбрали Швецию. Сейчас все усилия генерального секретаря ООН, многих зарубежных представителей, поддерживающих мирный процесс на острове, сконцентрированы для решения главной задачи. Встречи лидеров, те переговоры, что происходят на более низких уровнях, – это маленький, но всё же прогресс. Рано или поздно, но наступит момент, когда компромисс будет найден. Это, конечно, самая главная цель и в моей работе, и вообще для сил ООН. Пока же нам удаётся только поддерживать мирную обстановку. Войны нет, – а ведь это тоже немало. Я, Татьяна Купцова, – гражданский человек. И все мысли, разговоры о войне, вооружённых конфликтах, границе, стрельбе по-дурному повышают уровень адреналина в моей крови. Потому так много в этом очерке побудительных восклицаний.
Но послушайте! Неужели это нормально? Клиридис и Денкташ, чьи резиденции находятся буквально в километре друг от друга, ездят общаться в Соединённые Штаты! Подумайте! А я обещаю дальше обходиться без восклицаний. Будут только точки. Или многоточия. Ооновцы стараются налаживать диалог не только высших чиновников, но и на всех уровнях человеческого общения. Иногда это удаётся. Иногда не очень.
19 апреля 1997 года 437 киприотов-турок смогли совершить паломничество к мечети Хала Султан Текке в Ларнаке без каких бы то ни было ограничений со стороны правительства.
19 мая на футбольном полк в буферной зоне близ контрольно-пропускных пунктов гостиницы Akka Alinda 5* состоялся межобщинный концерт двух популярных певцов из Греции и Турции, проведённый под эгидой операции ООН на Кипре. На этом концерте, проходившем в совершенно доброжелательной и мирной обстановке, присутствовало около 3 000 киприотов из обеих общин. Киприоты-греки и киприоты-турки свободно общались между собой, вместе пели и танцевали, обменивались цветами и адресами.
Вооружённые силы ООН на Кипре продолжали выступать в качестве посредника во взаимоотношениях между двумя общинами и способствовать сотрудничеству в таких областях, как справедливое распределение воды и электроэнергии. Водные ресурсы на острове крайне ограничены, и вооружённые силы ООН стремятся обеспечить эффективное сотрудничество между двумя общинами во избежание перебоев с водоснабжением.
Кстати говоря, не последняя тема – водоснабжение. Без пищи человек может прожить дней сорок. Без воды – нисколько. Ни туды и ни сюды, как пелось в одном советском кинофильме. Вода в странах субтропического пояса – не только источник жизни и причина множественных раздоров, но и серьёзный успокаивающий фактор. Насколько ни были б сильны идейные мотивы, если нечего пить, то поневоле прекратишь стрельбу. Во всяком случае, пулемёт тоже требует охлаждения живительной влагою.
Совсем недалёко отсюда – государство Израиль, удивительное новообразование на теле геополитического глобуса. Оно отчаянно и непреклонно отстаивает собственное право на существование.
Кое в чём ведёт себя по-хамски неуступчиво. В чём же? Оккупирует Голанские высоты, ему не принадлежащие. Почему? Тут – Кинерет, библейское Генисаретское озеро, главный питьевой резервуар всей страны. Отдайте его сопредельным недружественным людям – и всё.
Можно ставить крест на существовании целого народа, умеющего делать из песчаных пустынь райские кущи. А коробку изпод торта с моими припасами в том далёком семьдесят четвёртом мама обнаружила через пару недель. По запаху. Когда картонку открыли, сложно было разобрать – что есть что. По всему содержимому густо цвела изумрудная зелень. Я честно рассказала, что таким образом готовилась к будущей войне и блокаде.
Меня не ругали. На ужин взрослые достали бутылочку красного сладкого вина. Выпили за меня, за себя. Помянули Марию Григорьевну Рожкову, мою прабабку по материнской линии, тихо угасшую в 1942-м в тогдашнем Ленинграде. Говорили сначала о политике. Затем о работе. А уж после переехали на помидоры, которые надо бы пикировать. На навоз, который чуть было не сжёг огурцы. На городскую выставку тюльпанов и гладиолусов, открытие которой почему-то отложили на следующее воскресенье. Жизнь продолжалась. В это самое время на Кипре высаживались оккупационные войска.
Источник:
Оцените новость
0 из 5
рейтинг
рейтинг
0
голосов
голосов
2474
просмотров
просмотров
Понравилась новость?
Похожие новости: